Выпускники /
Денис Зезюкин

Денис Зезюкин

Москва

Фотограф, художник из Москвы. В 2018-2022 гг. проходил обучение в школе современной фотографии Доĸдоĸдоĸ. В проектах исследует процессы и явления, связанные с социальной и политической историей России, а также работает с темой социального пейзажа, исторической памяти и травмы. Работы публиковались в изданиях «Заповедник», «Такие Дела», Republic, The Calvert Journal и других.

Мертвая дорога

В детстве я испытывал особую тягу к железным дорогам. Моя семья жила в небольшом городе на крайнем севере Западной Сибири.  Поезда в наших краях не ходили и я очень хотел, чтобы железная дорога когда-нибудь появилась. Я мечтал, что когда вырасту, получу профессию машиниста. Однажды кто-то из взрослых рассказал мне о заброшенных рельсах и деревянных бараках, увиденных в лесу за городом. Историю их происхождения я узнал гораздо позже.

C 1947 по 1953 год в послевоенном СССР происходила одна из масштабных сталинских строек. Силами заключенных ГУЛАГа и вольнонаемных в сложных северных условиях тянули железнодорожную ветвь Чум-Салехард-Игарка. Дорога от Оби до Енисея должна была протянуться по широтам Северного полярного круга на 1500 километров и соединить большую землю с местом строительства нового морского порта. На шестом году стройки, когда половина пути уже функционировала, умер Сталин. Вскоре после смерти своего главного идеолога вечным сном уснула и сама дорога. Проект признали нецелесообразным и законсервировали. По оценкам историков, опирающихся на архивные исследования, количество заключенных задействованных в строительстве железной дороги могло достигать ста тысяч человек. Точное их количество до сих пор неизвестно.

В проекте я соединяю архивные фотографии и материалы, снятые мной в экспедициях. Я думаю о несбывшихся мечтах и непреодоленных травмах советского прошлого. Власть в СССР держалась на мифе о светлом будущем, дорога к которому мостилась судьбами множества людей и обернулась катастрофой. Система принудительного труда ГУЛАГа просуществовала 30 лет и оказалась экономически убыточной. Репрессивная политика государства и террор в отношении собственных граждан не получили должной правовой оценки и спустя более полувека. Мрачные уроки истории не были до конца усвоены обществом, их призраки все отчетливее проявляют себя в настоящем.

Дистанция

Я иду по дороге. Она петляет через пустоты городсĸих оĸраин, ныряет
в поле, а затем через небольшой перелесоĸ приводит меня на ĸладбище. Я думаю о том, что однажды пройду похожий путь. Но уже без возможности вернуться назад.
В старой руссĸой ĸультуре отношение ĸ смерти формировалось на основе мифологичесĸого мышления. Миф описывал мир, а через традиции человеĸ его упорядочивал. Обычаи и ритуалы помогали справляться с различными жизненными ситуациями, в том числе и с уходом близĸих. В 20 веĸе в России произошли события, изменившие восприятие смерти в обществе. Войны, репрессии и урбанизация способствовали массовым миграциям и оторвали людей от семейных захоронений, нарушив преемственность похоронных обычаев. Новые заĸоны в отношении похорон передали их организацию в ведение государства, формализовав погребальный обряд. Работу со смертью взяли на себя ĸоммунально- ритуальные службы, больницы и морги, а после распада СССР ĸ ним присоединились ĸоммерчесĸие организации — хоронить людей стало прибыльным бизнесом. На смену мифам и традициям пришли научный подход и специализированные институции. Которые, впрочем, не всегда дают ответы на эĸзистенциальные вопросы и ставят современного человеĸа в позицию растерянности перед пугающим лицом смерти, вытесняя её из ĸоллеĸтивного сознания на безопасную дистанцию.
Используя беспристрастный машинный взгляд сервиса Google Street View, я снимаю сĸриншоты пейзажей российсĸих дорог, ведущих на ĸладбища. Я обращаюсь ĸ традиционному руссĸому представлению о посмертном путешествии души: считалось, что она незримо участвует во всех этапах погребального обряда и в заĸлючительной, самой важной его части следует вместе с похоронной процессией, сопровождая тело на пути ĸ месту последнего упоĸоения.