Выпускники /
Марина Истомина

Марина Истомина

Усть-Кут

Марина Истомина (род. 1993, Усть-Кут, Иркутская область, Россия) — художница. В своей художественной практике работает с темами памяти, травмы и травматического опыта. В 2015 году получила степень бакалавра культурологии, в 2018-2020 гг. проходила обучение в Докдокдок. Лауреат специального приза The Calvert Journal конкурса «Мастера Сибири» (2019), призер New East Photo Prize (2020), финалистка конкурса Blurring the Lines (2020) и Krakow Show OFF 2021 в рамках Месяца фотографии в Кракове (2021). В 2021 Марина была номинирована как молодая и перспективная художница на Futures Talents 2021. Участница выставок в России и зарубежом.

Удушье

Детной будь, смеющейся будь, охотника для бога расти, мужа своего береги (букв. держи на руках), дитя хорошо расти, пусть у него будет огня с избытком

Тунгусское шаманское заклинание XVIII века 

Мы просыпались и ничего не видели, в нос бил резкий запах гари. Вертолеты жужжали, как трясогузки. Я собирала мертвых насекомых. Казалось, что город, как они – тяжело дышащий, но еще живой.

В 2019 году в России произошло более 14 тысяч лесных пожаров. К концу сезона было возбуждено 277 уголовных дел. Пятая часть пожаров пришлась на Сибирь и Иркутскую область, где некогда никому не принадлежащий лес стал полем для политической игры. На множестве новостных фотографий всегда изображены зеленые массивы, которые прорубает красный огонь, и почти никогда – конкретные лица, имеющие отношение к поджогам, нелегальной вырубке и захвату, казалось бы, неподвластной человеку территории. Медийная фотография, будучи ответственной за репрезентацию глобальной проблемы в мире, оказывается свидетельством сокрытия событий, где главные действующие лица – мужчины: депутаты, министры, охотники, лесничие, пожарные, главы криминальных групп.

Переворачивая привычные мужские роли и наделяя женщину силой, которая обычно остается невидимой, я сталкиваю рациональное и эмоциональное, религиозное и научное, реальное и воображаемое. Три женщины – ученая, шаманка и случайная свидетельница пожаров – трикстерски разыгрывают одну общую ситуацию, в которой встречаются архетипы возможных виновных, связанных с бюрократией, политикой и мифологией. Соединяя несколько времен и исторических контекстов, три героини по-разному исследуют вопрос умышленного поджога, возвращая внимание не только к проблеме пожаров и их последствий, но и к скрытым кем-то причинам их появления.

Крыша

Весной 2003 года в пригороде небольшого сибирского города Усть-Кут произошло убийство трех человек. По официальной версии главной мишенью был лидер одной из местных организованных преступных группировок по прозвищу Король. Нападавшие, которые впоследствии так и не были найдены, открыли огонь по двум автомобилям, едущим по пустынной трассе. В машине мог бы оказаться мой отчим, друживший с Королем и отдыхавший в тех же местах, но он вернулся домой раньше.

Король был «крышей» многих в этом городе с населением в 40 тысяч человек, в том числе и крышей моего отчима, некой «защитой» нашей семьи. С его смертью власть потеряла свое конкретное лицо, и жители на время замерли в ожидании будущего. А я стала жить с ощущением приближающейся смерти. Оказываясь в незнакомой обстановке, начинала рассчитывать, откуда меня будет легче убить, и следом – искать места, где смогу спрятаться.

Это ощущение было ощущением многих – после распада СССР в 1991 году в России наступила темная эпоха перемен, во многом связанная с разделом власти преступными группировками. Но еще более темными, вопреки утверждениям государственных масс-медиа, оказались последовавшие нулевые. Они стали расцветом преступности и бандитизма – в первое десятилетие наступившего века официально в стране было зарегистрировано 279 тысяч убийств. В небольших городах бандитизм был особенно осязаем – грабежи, кражи, убийства стали здесь обычным делом, но убийства криминальных авторитетов, по-прежнему приравнивались к разборкам, и эти преступления, как правило, оставались не раскрытыми. За ними скрывались всем известные мотивы – сибирский лес, наркотики, власть.

Серия фотографий представляет собой реконструкцию произошедших событий. Я возвращаюсь в город своего детства – в дом, где жила со своими родителями. Добираясь до места убийства, я становлюсь воображаемым свидетелем преступления, воссозданного по моим детским воспоминаниям, немногословным рассказам отчима и людей, кто был к этому близок, по немногочисленным заметкам из местных газет и криминальной хроники. Автопортреты, сделанные в доме родителей, становятся способом проработки того неистребимого страха и неотвязной тревоги, настигавших меня даже в спокойные времена, и, вопреки моему желанию, ставшие когда-то моей крышей.